— У папы на работе увидел. Вы же знаете, я к вам часто захожу. Заходил. Ну и как-то пришел, а она у папы в кабинете сидела. Он сказал, что ей пора уходить, и она ушла. А я денег взял, мы с ребятами на хоккей собирались, и тоже пошел, а она в машине сидела и предложила меня до дому подвезти. Вот и познакомились.

— И потом общались? — Видимо, в голосе Веры прозвучало сомнение, потому что Костик обидчиво вскинул подбородок.

— Ну конечно, зачем ей был нужен прыщавый подросток, если она спала с таким крутым мэном, как его отец! Все так считают. А нам весело вместе было. Весело, понимаете? Она отца не любила, ей просто деньги были нужны. Она с ним из-за денег встречалась.

— И тебя это не шокировало? Не обижало? Ведь он же твой отец.

— Так и отец ее тоже не любил. Это же видно было. Она для него была просто вещь. А так нельзя, неправильно. Сколько бы она ни хорохорилась, что ей на все, кроме бабок, плевать, ей от этого было больно, я же знаю. И со мной она мутила потому, что это было не за деньги, а по-настоящему.

— Мутила? Ты что, хочешь сказать, что вы с Катериной… — Вера вовремя прикусила язык, но Костик понял.

— Да, она была у меня первая. Первая женщина. Она учила меня всему. Ей это нравилось. Говорила, что я неиспорченный, поэтому на все искренне отзываюсь. И что взрослые мужики — они слишком пресыщенные, их уже ничем не удивишь. А ей это нравилось — удивлять. И она говорила, что в постели я лучше отца. Неутомимей.

Бедный мальчик искренне верил в то, что говорил. Или это Вера тоже была слишком искушенной и испорченной, раз полагала, что, встречаясь с пятнадцатилетним подростком, сыном своего богатого любовника, Катерина преследовала какую-то конкретную и вряд ли этичную цель?

Она невольно вспомнила тот единственный раз, когда была в постели Павла Молчанского, и, покраснев, тихонько хихикнула внутри себя. Он был прекрасным любовником, и к этому обстоятельству не имело никакого отношения слово «неутомимость».

— Сколько продолжалась ваша… ваш роман? — Она хотела употребить слово «связь», но не стала, щадя чувства Костика.

— Три месяца.

— И когда она дала тебе попробовать наркотики?

— На третьем или на четвертом свидании. Она сказала, что так острее чувствуется удовольствие. А я, дурак, поверил.

— Хорошо, что сам понимаешь, что дурак, — не удержалась Вера. — Кость, а то письмо, которое ты попросил меня забрать из твоей комнаты, оно когда пришло?

— Отец с матерью разругались, я так понял, что из-за Кати. Мама швыряла отцу в лицо фотографии. Я не стал смотреть. Я и так не мог думать о том, что она бывает с ним. Мне иногда хотелось его убить, так я ее к нему ревновал. То есть даже не так. Сначала Глашка психанула и съехала к себе на квартиру. Она и так часто там ночевала, а тут рассорилась со всеми, даже со мной, собрала вещи и ушла. Потом случился скандал из-за Кати, и мать ушла тоже. Отец на дачу уехал, и я остался один. Мне нужна была доза, я позвонил Кате, что я один дома. Она приехала, привезла героин. Я вмазался, потом она начала расспрашивать про ссору отца и матери, я рассказал, потому что видел, что ей это важно. У нее даже глаза загорелись, и я понял, что она уже думает, как этим воспользоваться. Я попытался ее обнять, но она вывернулась, сказала, что ей нужно идти. Я был под кайфом, стал умолять ее, чтобы она позволила себя любить, она сначала отнекивалась, но потом согласилась. Когда все закончилось, она побежала в ванную, я слышал, что оттуда она говорила, что ситуация изменилась и что, может, не надо. Я не понял, о чем она. Что именно «не надо». Потом она вышла, оделась, поцеловала меня и ушла. Я заснул, словно отключился. А когда проснулся, нашел на столе то проклятое письмо.

— Оно тебя расстроило?

— Я в тот момент и сам не понял. Я ж под кайфом был. Сначала вообще решил, что это фигня какая-то. Скомкал этот листок, на полку кинул. Снова уснул. Наутро проснулся и вспомнил. Перечитал письмо еще раз. Помню, меня как холодом обдало. Что, если все, что там написано, правда? И родители мне неродные, и бизнес отец на мои, по сути, деньги раскрутил? И разведутся они теперь? И Катя замуж за отца выйдет, а значит, я ее потеряю? В общем, мне стало понятно, что выхода нет. Вот я и…

Он замолчал, повесив голову, а Вера невольно вспомнила, как нашла мальчишку в ванне, где вода была перемешана с его кровью. Господи, это всего-то несколько дней назад было, а кажется, что целая жизнь прошла…

— Тебе больно, что она умерла? — спросила она мальчишку.

Тот вздрогнул, словно действительно от боли.

— Да, — сказал он. — Хотя я понимаю, что это она меня на наркоту подсадила и что я ей зачем-то нужен был. Но я на нее не сержусь. Она же как лучше хотела. Пусть для себя лучше, но все-таки. И папа ее не убивал. Не мог он никого убить. Вы же понимаете, да?

— Конечно. — Вера едва удержалась от соблазна погладить его по голове. — Костик, вспомни, с кем разговаривала Катя из ванной комнаты? Может быть, она называла какое-то имя?

— Нет.

— Это был мужчина или женщина? Как она обращалась к этому человеку?

— Я не помню, правда. Она так говорила, обезличенно… И я совсем не понял, о чем.

— Скорее всего, о том, оставлять тебе этот конверт или нет. Узнав, что твои родители поссорились, она решила, что в этом нет нужды. Но тот человек, который ее подослал, считал иначе. Ему было обязательно нужно разрушить вашу семью до основания. Причинить боль вам всем, в том числе и тебе.

— Он знал, что я решу уйти из жизни? Этот человек… — Глаза у Костика расширились. — Он что, хотел, чтобы я умер?

— Точно не знаю. Но его устраивал любой вариант, при котором в жизни Павла Молчанского возникало как можно больше проблем. Извини, твоя жизнь не имела для этого человека никакой ценности. Но мы его найдем. Я тебе обещаю.

— Но я вам хоть немного помог? — В голосе мальчишки Вера расслышала мольбу.

— Конечно, — сказала она максимально убедительным тоном, на какой была сейчас способна. — Ты утвердил меня в мысли, что этот человек действительно существует и что Катя была его орудием. Думаю, что-то пошло не так, и именно из-за этого он ее и убил.

* * *

Выйдя из палаты Костика, Вера вдруг поняла, что с утра ничего не ела, только, разговаривая с мамой, пила чай. Часы между тем уже показывали начало пятого. Под ложечкой противно сосало, к тому же начинала болеть голова. Один приступ головокружения она уже сегодня пережила. Не хватало еще свалиться… Надо где-то поесть, но так, чтобы особо не терять время.

Она вспомнила, что в больнице работает столовая, причем неплохая. Детская больница, в которую увезли Костика, обслуживала всю область. Здесь лежали маленькие пациенты с родителями, у которых в этом городе не было близких. Сюда приезжали проведывать своих малышей из самых отдаленных уголков края, появлялись рано утром, с первым же автобусом или электричкой, оставались допоздна, пока не надо было отправляться на вокзал. По этой причине больничная столовая пользовалась большой популярностью, и народ здесь бывал с утра и до позднего вечера. Меню здесь было простое, но еда вкусная и недорогая.